Опыт - дело наживное. Н-да…

Наслушавшись рассказов о том, как хорошо ходить на байдарке, а также насмешек над катамаранерами, которые в байдарке всего один раз сидели, да и то, не в обиду будь сказано, инструктором, и заодно уверений в том, что без байдарочного похода ни один водник не может считать себя состоявшимся, я решилась довериться утлому ненадежному суденышку. Хотя сомнения обуревали душу. Во-первых, байдарка течет (страшные рассказы о черпаниях в пороге я слышала). Во-вторых, ее все время надо клеить (это непреложно следует из предыдущего). В-третьих, байдарка легко киляется (это я уже пробовала). В-четвертых, кильнувшись, она немедленно уходит под воду, утаскивая за собой вещи (это нетрудно вообразить). В-пятых, байдарочная гребля радикально отличается от канойной (это очевидно). В-шестых, то, что байдарочники называют струей, надо еще суметь разглядеть (мне пока это не удавалось). И вообще байдарка не катамаран! Что не требует доказательств.

Вот с такими и подобными размышлениями я вляпалась в байдарочный поход в качестве завхоза и врача.

Нас здесь шестеро. Костик Виноградов, организатор и руководитель этого беспредела; Сергей Толмачев, бессменный повар; Димка Крупеня, реммастер; Сергей Лукашин, рыболов и разводчик спирта; Мишка Паршин, второй рыболов и активист группового значения; ну и я, Ольга Козлова, завхоз и врач, о чем уже сказано выше.

Действующие в рассказе лица перечислены без всякого порядка, зато с наиболее характерными особенностями каждого лица (и всего остального, что к этому лицу прилагается). Чтобы было легче сориентироваться, указаны типичные поведенческие реакции персонажей в одной и той же ситуации. Итак…

Если по команде "Подъем!" человек:

- неторопливо выходит из палатки, потягивается, закуривает и идет к костру - это Сергей Лукашин;

- хватает топор и в качестве утренней зарядки рубит дрова - это Сергей Толмачев (далее оба Сергея упоминаются по фамилиям, чтобы не путались);

- просыпается ровно настолько, чтобы скомандовать "Все выходят, я последний" - и засыпает снова, не забыв укрыться спальниками тех, кого выгнал - это Костик;

- входит в состояние "поднять подняли, а разбудить забыли", в этом же состоянии одевается, выползает из палатки, завтракает и пребывает до начала сборов - это я, Ольга;

- ворчит по поводу погоды, неизвестно куда девшихся за ночь вещей, состояния байдарок, тем не менее покидает палатку и успевает собраться еще до завтрака - это Димка;

- не просыпаясь, жизнерадостно орет "Да пошел ты!…" - это Мишка.

Если человек при виде переката:

- старательно высматривает "бурунчики", совершенно не обращая внимания на камни - это я, Ольга;

- требует прекратить греблю до конца переката, справедливо опасаясь за целостность байдарки - это Костик;

- бормочет "Да чего там смотреть, пойдем как обычно по центру, там видно будет" - это Лукашин;

- уверенно объявляет неизвестно кому "Не ссы, прорвемся!", озадачивая остальных поиском связи между физиологией туристов, состоянием байдарок и уровнем воды в реке - это Мишка;

- встает на корме в позе гондольера и обозревает окрестности (включая и перекат) чуть ли не до окончания переката - это Толмачев;

- старательно выгребая против Толмачева, бурчит "Да негде тут идти, везде садимся, клея не напасешься…" - это Димка.

Если человек на прогонном участке:

- то и дело берется за спиннинг, не мешая, впрочем, остальным экипажам уворачиваться от летящей блесны - это Лукашин;

- на просьбу кидающего спиннинг "чуть довернуть байду влево" энергично отвечает "Да пошел ты!…" и разворачивает, как просили - это Мишка;

- если не курит, то машет веслами, напоминая пресловутый грузовой вертолет на холостом ходу, двумя гребками разгоняя байдарку до скорости торпедного катера - это Димка;

- то раздевается, то одевается (в зависимости от погоды), загорает, перекладывает вещи, спит, умывается, бреется, чистит рыбу, солит грибы и вообще живет полноценной сухопутной жизнью - это Толмачев;

- вяло машет веслами, внимательно прислушиваясь к тому, что может оказаться командой, при этом с тоской отмечает количество и качество дров в местах, непригодных для стоянки - это я, Ольга;

- раз в час объявляет на всю реку "Перекур!" так, что в параллельно идущих группах даже некурящие начинают искать сигареты - это Костик.

Если при словах "Ужин готов!" человек:

- продолжает перекидывать вокруг себя каны, половники, горящие головни, чужие миски, упаковки сухарей, баночки со специями - это Толмачев;

- убедившись, что миска уже стоит под рукой раздающего, устраивается около костра поудобнее - это я, Ольга;

- радостно отвечает "Да пошел ты!…", волоча к костру охапку дров или два-тра кана с водой - это Мишка;

- не прекращает рыться в герме около палатки, бормоча "Да иду я, иду…" - это Димка;

- загадочно улыбаясь, идет разводить спирт или достает уже разведенный, улыбаясь не менее загадочно - это Лукашин;

- выхватывает из-под занесенного половника с едой свою миску, внимательно ее осматривает и со вздохом идет мыть (вне зависимости от удаленности лагеря от реки) - это Костик.

Ну что, познакомились?

Главка 1
4-5 августа
Тут задвигались колеса, на меня взглянули косо
©М.Щербаков

Какой же отъезд без приключений! Какой туристской группе не знакомы длительное опоздание держателя билетов, поиски друг друга по обеим станциям - кольцевой и радиальной, беготня на предмет взвешивания рюкзаков, гонки из конца в конец вокзала в поисках нужного пути, навешивание на провожающих дополнительных мест багажа, волок всего этого (в том числе провожающих) к нужному вагону вдоль всей платформы… Мы прошли через все эти тернии к звездам купейного вагона в фирменном поезде.

Наскоро распихав все 14 мест багажа (напомню - на шестерых), все дружно накинулись на минералку, заботливо приготовленную на столике в купе. Там же стоял сервизик и вазочка с пакетиками кофе, чая и сахара. Сервиз отдали проводникам "во избежание". Заодно выяснили, что за все приготовленное надо платить отдельно. Воду вернуть все равно не получилось бы, так что ее оплатили, а все остальное сдали, вызвав презрительное недоумение проводников. Надо заметить, что к нам и без того отнеслись подозрительно. Ну примерно как на Каннском фестивале смотрели бы на бомжей, пробравшихся к самой Красной Лестнице, и при этом имеющих пригласительные билеты.

Взятые с собой 17 бутылок пива разошлись стремительно. После этого Костик орлом оглядел группу и устроился в уголке поспать. Группа тут же докупила пива и засела ужинать сырниками изготовления С.Толмачева. Так Костик и не выспался.

Во время перекура кто-то из проводников напомнил нам, что мы тут не просто так: "Вы тут поаккуратнее - у нас же фирменный поезд!" Мишка от этой фразы пришел в восторг и затерроризировал ею всех. Любое действие или высказывание он тут же подвергал резкой критике, состоявшей из слов "Да вы что! У нас же фирменный поезд!" Даже покупая кофе в вагоне-ресторане, на фразу продавщицы "Опять вам кофе, теперь вот новый мешок из-за вас открывать!", Мишка немедленно заявил: "Но у вас же фирменный поезд!", после чего обогатился сочувственно сказанным "Эх!… туристы…"

И вещи наши бедолагам из поездной бригады покоя не давали. Забитые рюкзаками и байдами вторые полки купе (груз снимали только на время сна), вызвали возмущение начальника поезда, то ли случайно, то ли с инспекцией ходившего по вагонам. Проводники, которые уже понимали, что от напасти в нашем лице они до Екатеринбурга не избавятся, попросили "ну хотя бы как-то это все замаскировать, что ли… или дверь в купе не открывайте…" С закрытой дверью вшестером в купе оказалось душновато.

Меня осенило: "А если рюкзаки с той полки на эту переложить? (указывая на полку напротив) Тогда можно будет дверь открыть". Димка с Костиком прикинули: "А когда он обратно пойдет? С той стороны все вещи видно". Я (этак раздумчиво) "Оттуда он, по-моему, реже ходит…" Представив себе начальника поезда, который проходит по вагонам в одну сторону два раза, а в другую раз шесть, начали хохотать.

В ударе был и С.Лукашин, чьи реплики и комментарии неизменно сопровождались прямо-таки взрывами смеха. В пять голосов (автор скромно улыбался). Пассажиры, случайно оказывавшиеся в эти моменты рядом с дверью нашего купе, нервно вздрагивали (не исключено, что и крестились). От непрерывных судорог их спасала лишь частота, с которой Лукашин подавал свои элегантные силлогизмы - не чаще двух в час. До сих пор жалею, что не конспектировала. Хотя передать такое трудно, это надо слышать.

В остальном поездка проходила в рамках традиций - пиво, кофе, преферанс. Значительным среди этих событий был, пожалуй, только "паровоз" на 8 взяток на мизере, который удалось всучить Толмачеву. Впрочем, остальных от разгрома это не спасло.

В Екатеринбурге выгрузились дружно и весело. Логику устройства вокзала так и не поняли, но электричку до Коуровки все же обнаружили. Попутно посмотрели на команду ролевиков, ехавших на какие-то свои игры. Кажется, в Казань. Кажется, на очень крутую игру то ли года, то ли сезона, то ли того и другого одновременно. Да, еще мы полюбовались с платформы на салют. Красивый он в б.Свердловске, только непонятно, по какому поводу. Обсудив, решили, что это у них день города. Может, так оно и было.

Главка 2
6 августа. День первый
Гамбит бубновой дамы
©В.Звягинцев «Одиссей покидает Итаку»

В электричке ехали весело, с пивом. А уж как только научились разбирать названия остановок в хрипе динамика, стало совсем хорошо. В два часа ночи выскочили на платформу из двух тамбуров сразу, осмотрелись - и даже повеселели, обнаружив деревянный истукан с указателем "Турбаза". Костик с Лукашиным пошли разведывать тропу к реке, Мишка и Димка нашли колонку и набрали воды в пластиковые бутылки (согласно большинству отчетов из Чусовой воду пить нельзя, а минералки у нас осталось всего пол-литра). Поискали на небе Большую Медведицу - не нашли. То ли ее облаками затянуло, то ли нас в соседнее отражение ненароком забросило. Разведчики вернулись на удивление быстро, заверили, что река рядом, только пока непонятно, где стапелиться. Торчать на станции не хотелось, так что рюкзаки сказали "По коням!" и весело заржали.

Минут за 15 спустились к реке, время было около трех ночи, деревня заканчиваться не собиралась. Подискутировали у какого-то плетня, что делать - то ли прямо здесь покурить еще пару часов и начинать стапелиться, чтобы быстро уйти за деревню хотя бы километров на 10, то ли уйти на задворки, заночевать без костра, на рассвете стапелиться - и дальше по первому варианту, то ли тупо переть вдаль, надеясь, что бесконечных деревень не бывает, а там найти место для стапеля - и опять же по варианту №1. Костик волевым решением отправил всех на задворки. Ворча, сползли на берег и попытались устроиться на ночлег.

Лагерь был нехитрым - гора вещей (рюкзаки, байдарки, сумки, пакеты, бутылки с водой), четыре пенки на земле и моя накидка от дождя (непромокаемое пончо, быстро получившее название "пончик") в качестве одеяла. Мишка с Лукашиным остались дежурить, остальные спрессовались в однородную массу и попробовали заснуть. Костик бросил это занятие через час, Димка и Толмачев продержались еще немного, ближе к пяти и меня начало трясти крупной дрожью, что мешало спать остальным. В итоге все вылезли в промозглую сырость рассвета и в пять утра начали стапель.

Поскольку в груде железа и брезента, из которых должна была создаться байдарка, я ничего не понимала, меня к ней близко и не подпускали. На всякий случай. Пришлось заняться маленьким костерком, чтобы хоть чайку горячего организовать. Как мне удалось раскочегарить гнилье с ближайшей помойки, не понимаю. Но трудно - не значит невозможно, так что залив в кан содержимое одной из бутылок, я довела это все… а вот и нет, не до кипения!

Сначала загорелась металлическая крышка кана. На мой полуобморочный вздох обернулись все. Димка бросился проверять бензин в ремнаборе. Бензин был в порядке. Прутиком сбросили с кана крышку. Вода тоже горит! Все ошумлены. У меня в голове билась одна мысль: "Говорили же, что воду из реки пить нельзя! И не только из реки, видимо…" И тут от груды вещей разнесся придушенный вопль Костика "Где спирт??? В бутылке был!!" Немая сцена, в основном состоящая из испепеляющих взглядов…

Кан, ясное дело, сунули в реку остывать, я скорбно присела рядышком покурить (ребята утверждали, что бледность была аж зеленоватая и руки тряслись). Катамаранеры мои узнают - до конца дней руки не подадут. А ведь узнают, такую историю не умолчишь. В итоге все меня еще и утешали!

Как-то пободрее стапель после всего этого пошел. Несмотря на отсутствие сна и чая. Через три часа вышли на воду - и как начали веслами махать, как начали!.. Заодно посмотрели на место стандартного стапеля, до него минут 15-20 ходу было. По воде.

Спускайте на воду диваны!
©М.Кочетков

Вечером первым моим выводом было - врали мне все про байдарочные походы! Мол, лежишь себе, задрав ноги на деку, природой любуешься… Ага, как же! Сидишь в позе лежащей лягушки и машешь веслом. Машешь веслом. Машешь веслом. Машешь веслом. И так все шесть часов. После практически бессонной ночи. Иногда на перекатах можно выйти и размяться - взять ручками груженую байду и перенести туда, где поглубже. Оставалось утешаться тем, что силовая гимнастика полезна для фигуры, а дождь для цвета лица. Несколько раз я попыталась заснуть прямо в байдарке, но Костик то и дело будил очередным дифирамбом неопреновым носкам.

Камни, которые по-местному называются "бойцы", действительно были хороши. Попытки полазить по гротам пресекались Костиком, который обещал в конце маршрута ну совершенно невообразимые пещеры, в которых можно будет ну просто облазиться. Несколько расстраивало количество подписанных камней, число которых было значительно меньше ожидаемого. Зато там, где было название камня, указывался и километраж. Это подбадривало, но запутывало. Странные все-таки эти "чусовские километры" - то раза в полтора короче метрических, то чуть ли не в морскую милю длиной (последнее редко).

Перекаты мешали жить, как могли. Воды мало, камешков много, куда не пойди - все равно не пройдешь. Костик на скорую руку вывел "правило Козлодоева", гласившее голосом Папанова "Сядем усе!!" (см.фильм Л.Гайдая "Бриллиантовая рука").

Через часок пообвыклись, осмотрелись, пошли каждый в своем режиме. Комплекты байдарка + экипаж поражали воображение разнообразием ходовых качеств.

Мы с Костиком, ясное дело, ползли как черепаха Тортилла (которая "старый плавучий чемодан") и обдирали дно обо все попадающиеся камни. Работала моя убежденность катамаранера в том, что грести надо только в порогах (которых здесь не было и в помине), а посадка на камень не только не является криминалом, но и способствует маневрированию с минимальной затратой сил. Что говорил по поводу этих взглядов Костик, рассказывать, пожалуй, не стоит.

Разумеется, весь вечер Димка занимался ремонтом нашей байды, пробитой всего-то в двух местах. Зато Лукашин и Мишка, которые шли этак бодренько и ровненько, несмотря на периодические отчерпывания, от ремонта их байдарки отказались: "Да разве она течет? Всего-то до второго стрингера набирает, а потом держит ровный уровень. Мы последние часа два даже не черпались, все равно смысла нет".

А вот самая непростая и тихоходная у нормальных людей байдарка - "Салют" в крепких и умелых руках Толмачева и Димки превратилась в катер на подводных крыльях. Каждый раз, как они нас обгоняли, мне приходилось давить в себе желание повернуть байду носом к волне, остававшейся за ними. Временами это было весьма удобно - поиск проходимых участков переката осуществлялся методом "на живца". Если успевали догнать их в зоне прямой видимости.

На исходе дня прошел короткий мощный дождь.

Стоянку после камня "Боярин" искали около часа, встали на довольно симпатичном берегу, даже дрова нашлись. Лиственные, правда, зато сухие.

Все сразу занялись делом: Толмачев ужином, Димка нашей байдой, Лукашин с Мишкой пошли рыбу ловить. Чем занималось руководство в лице Костика и меня, не помню, но твердо убеждена, что чем-то очень нужным и полезным. Кстати, в тенте нашей палатки обнаружилась довольно приличная дыра. Этот тент использовался как групповой в прошлом году на Кутсайоки, где Алипов и пробил его топором. Клятвенно пообещав заклеить дыру завтра утром, ну в крайнем случае вечером, я уговорила поставить пока так. Костик кисло согласился.

После ужина Лукашин, Мишка и примкнувший к ним Толмачев продолжили ловить рыбку и даже поймали несколько пескариков. Умаялись все за день порядком, возиться с рыбой особо не хотелось, так что засолили бедолаг чуть ли не целиком и собрались на боковую.

Проблемы начались, когда Димка занялся постановкой кошмарного палаточного шатра, выданного мне одним добрым человеком за несколько дней до похода. Я это сооружение тоже видела впервые, так что помочь ничем не могла. Кое-как установили, напоминало оно висячие сады Семирамиды. Уже в темноте за дело взялся Толмачев и, подоткнув везде и всюду по 2-3 дополнительных колышка, сумел-таки даже натянуть тент. Впрочем, я ушла спать еще до окончания процесса.

Бешеной собаке семь верст - не крюк
©Русский народ

День был без числа, времени тоже не было. Тяжкий был денек и не особенно интересный. Вышли около 11 часов и махали веслами до обеда. Сумрачно, пасмурно. Опять камни красивые. Опять перекаты мелкие.

У меня пока еще хватало сил изображать правильную греблю. Любуясь с капитанского места на мой выпендреж, Костик вдруг открыл для себя подтяг кормы и с полчаса им развлекался. У нас в экипаже махание веслами было процессом непрерывным. Остальные, как правило, уходили вперед, перекуривая, поджидали адмиральское судно и снова улетали вперед подальше в ожидании официально объявленного перекура (раз в час). Глядя на стремительно удаляющуюся корму "Салюта", Костик заметил: "Там же мотор на носу стоит, модель ДК-78, мощностью в одну лосиную силу".

Вообще группа смотрелась колоритно. Лукашин с Мишкой на свои пятнистые шляпы приткнули ярко-зеленые пихтовые веточки, Толмачев с Димкой мощно выгребали, оба в черных куртках, Димка в бандане, Сергей в плотной вязаной шапочке - ну спецназ на прогулке! Ну и мы сзади со своими попытками кренов.

Перед обедом проходили Староуткинск. Река там разливалась в две или три протоки, потом все это собиралось воедино, но глубже не становилось. Там мы с Костиком разглядели на берегу ладную такую рыжую лошадь - и не сговариваясь пошли в ближайшую к лошади протоку. Лошадь была похожа на одну нашу знакомую кобылку, так что мы увлеченно обсуждали и сравнивали видимое и помнящееся. Тут-то и обнаружился в центре русла в быстротоке одинокий камень. Когда мы его заметили… даже не знаю, что мы начали делать, но в камень влетели носом. Прямо в яблочко. Я была уверена, что на этом байдарка и погибнет, но она даже не стала сильнее течь. Это удивило и Димку, наблюдавшего наш таран камня сзади и уже прикидывавшего, в какой мешок собирать остатки каркаса. Оказалось, что мы всего лишь немного ободрали нос. Дешево отделались. А нечего было на перекате лошадей считать!

Обед суровый руководитель объявил в шестом часу. Толмачев по примеру вчерашнего дня быстренько создал овсянку, полностью исключив ее на будущее из утренних рационов. Зато быстро, горячо, сытно и в сон не клонит.

После обеда стало чуть повеселее. Потом, когда веселость пошла на спад, нас догнал ливень с ветром. Тут же выяснилось, что таким дождем пробивается любой анорак (кроме моей непромокашки). За полчаса вымокли насквозь, но гребли все это время бешено - "не догнать, так хоть согреться". Потом дождь ушел, а ветер остался. Разумеется, встречный. Костик: "Ветер бывает двух видов - бэквинд, который дует в спину и продолжается столько времени, сколько надо для постановки паруса, и вмордувинд, который дует все остальное время". Где-то я это уже читала…

Стоянка на сей раз была так себе. На коровьем пастбище. Дождь так и капал всю ночь, зато ветер куда-то все же делся. Все то и дело суетливо осматривали себя и друг друга на предмет выявления клещей. Безнадежное занятие, мы клещам не нравились.

Димка взялся за ремонт байдарок и нашел в "Таймене" "зеленых" дырку на уровне второго стрингера. Популярно разъяснив, почему вода выше этого самого стрингера и не могла подняться, Димка дыру заделал.

Лукашин с Мишкой покидали немного спиннинг и бросили это дело. С рыбой вчерашней засолки тоже так и не покончили. Умаялись очень. Ах да, возня с шатром опять была долгой и не очень результативной.

Пойдем в поход, а там по обстановке
©Л.Сергеев

Дождь как зарядил с утра, так и не покидал нас. Димка воспринимал наличие дождя как личное оскорбление, что выглядело довольно забавно. Хотя ему точно было не до смеха - с утра им с Толмачевым пришлось сушить спальники.

Зато радовался Костик - несмотря на то, что я свою клятву не сдержала, и тент остался с дырой, внутрь палатки влага не попала, она вся тихо-мирно растеклась по стенке. Впрочем, радость оказалась не помехой для того, чтобы напомнить мне, что тент надо бы заклеить.

Вышли как обычно, ближе к 11 - и поперли опять. Дождь шел то сильнее, то слабее, пару раз прекращался, но ненадолго. Порадовали рыболовы - они словили пару щук, и Толмачев устроился в байдарке их чистить, солить и чего-то еще с ними делать, обещая вечером уху. Лукашин с Мишкой с удвоенной энергией принялись кидать спиннинг во все прибрежные заросли.

На реке встретился катамаран-2 начала эпохи надувных судов. Баллоны-сардельки, рама штурмовая, посадка на попе, упоров вообще нет. Да и зачем на Чусовой упоры? Все-таки приятно было увидеть родимое судно.

У нашего экипажа день не заладился. Я начала подхалтуривать (устала порядком), перекатов было множество, все мелкие и каменистые. Костик ввел на сегодня правило правого берега, гласившее "Если идущие впереди экипажи четкого фарватера не показывают, а присматриваться в лом, идем под правым берегом". Там мы и садились с завидной регулярностью. Стабильность - признак мастерства (©М.К.Попов, мой тренер). Когда вечером подсчитали, просто поразились - из всего, что нам на пути попалось, мы не проводили байду только на одном перекате. К тому же на мои заявления "протремся как-нибудь" и "да подумаешь, едва-едва цапанули" Костик реагировал совершенно неадекватно. Его матерную мимику можно было легко почувствовать спиной. Если на мазохизм потянет.

Прошли стрелку с каким-то крупным притоком. Дождь почти закончился, зато встречный ветер был силен и неутомим. В какой-то момент мы вдруг обнаружили, что идем против течения. Костик вокруг не смотрел принципиально (а матрос тогда зачем?), пришлось настойчиво обращать его внимание на то, что мы уже полчаса премся по притоку вверх. Со словами "Что ж я, по-вашему, приток от основного русла отличить не могу?" Костик все же поинтересовался у местных жителей, что это за деревня на берегу. После этого, убедившись по карте, что ни в какой приток мы не попали, а жалобы на "против течения" - хамская выходка собственноручно набранной группы, он собрался было обидеться всерьез. Но начинать обижаться надо было с меня, а при таком встречном ветре оставаться без матроса было бы очень уж утомительно. Так все и сошло нам с рук.

К вечеру неожиданно лихо стали преодолевать перекаты "зеленые". В очередной раз провожаемый моим нехорошим взглядом Лукашин доброжелательно улыбнулся и сказал "А нам тоже думать надоело, мы по центру ходим". Легче не стало, пока не перетащили байду через перекат. Решили сегодня все-таки соблюдать правило правого берега до конца дня.

Ясное дело, такой подход не заставил ждать результатов. Последние два часа черпались каждые 10-15 минут. А тут опять вечерний проливняк обрушился. Костик твердо заявил, что сегодня надо обязательно найти хорошую стоянку. Одна из встреченных стоянок была очень хорошей, полностью оборудованной, но явно принадлежала местным. Пришлось уходить. Зато с этой стоянке я забрала отличный шест для установки тента. При погрузке шеста Костик протестовал "Мы не лесовоз!" Пришлось его проигнорировать. Другую стоянку мы искали почти до десяти. То, что нам попалось в десять, было ровным, но очень уж маленьким. Палатки должны были встать просто впритык, совсем рядом с костром, а байдарки предстояло складывать чуть ли не в кусты. Впрочем, искать что-то другое было глупо - все равно уже почти стемнело.

Костик извлек из гермы новехонький групповой тент, купленный и взятый в поход по моему настоянию, и мы начали его ставить. По первому разу это заняло ну очень много времени. Все это время Лукашин с Мишкой таскали байды и вещи, Толмачев готовил ужин, а Димка пытался поставить шатер, чтобы потом клеить наш "Таймень".

Через полтора часа стоял групповой тент, пока еще новехонький, стояла наша палатка, был готов ужин, вещи лежали под тентом, а Димка все еще сражался с шатром, злобно ругаясь. Толмачев двинулся на помощь, и ругань приобрела характер более осмысленный, а главное - целенаправленный. Поставить они эту конструкцию все-таки поставили, но чего это стоило! Насмотревшись на них, Мишка и Лукашин свою палатку ставить не торопились.

Не спеша поужинали, выпили слегка - и я пошла спать. Должны же мужчины почувствовать себя комфортно! И так сплошные стрессы, да еще женское общество… Заснуть, правда, никак не получалось. Тем временем у костра шли разборы полетов. В основном они были конструктивными и сводились к извечному вопросу русской интеллигенции "что делать?". Вопрос был решен так: с завтрашнего дня шатер засунуть куда поглубже и до конца похода не извлекать, Толмачев перебирается в палатку к "зеленым", Димка к нам, и дальше живем в двух палатках. Окрыленный Толмачев открыл второй раунд дебатов предложением перетасовать экипажи для повышения ходовых качеств группы, но эту идею Костик отверг. Как неорганизованную. На чем и разошлись кто куда. Костик, Димка и Толмачев - в палатки, а вот Лукашин и Мишка устроились под тентом, несмотря на комаров. Свежий воздух, понимаете ли…

Дно скрежещет по камням
©ИВаси

Все утро "зеленые" рассказывали, как хорошо было спать под тентом - свежо, приятно и комаров не было. Конечно, не было - комары тусовались в палатках. С утра Димка взялся клеить нашу байду, "зеленые" как обычно рыбку ловили, мы с Костиком на берегу вели светскую беседу о том, что походы излечивают практически все хронические и большинство острых заболеваний. Поскольку погода была неопределенной, я с самого утра влезла в гидру (дежа вю - из гидры в спальник, из спальника в гидру…) и в таком виде стояла по колено в реке. Мелкие сумасшедшие рыбки приплывали и пытались отъесть хоть кусочек от неопреновых ботинок. Смотреть на них надоело, и мы попробовали их ловить накомарником Костика. Получилось не хуже, чем удочкой. Правда, мелкие, таких только на бульончик пускать.

Димка закончил возиться с нашим "Тайменем", мы собрались и двинулись. Чуть ли не в час. А что делать? Зато дождь опять кончился, солнышко светило.

Несмотря на благоприятную погоду, мы все-таки поставили на байду фартук. Конструкция фартука, улучшенная методом коренного изменения креплений, была просто великолепна. Пристегивается легко и элегантно (если не считать мелкого геморроя при фиксировании носовой части), при необходимости отстегивается мгновенно, климат внутри получился - тепло и уют в нашем доме. А как круто выглядела байда! В порядке эксперимента уложили гермы не просто в багажку, а еще и в рюкзаки. После этого рюкзаки еле утрамбовали под фартук, но перекладывать не стали.

То ли в порядке развлечения, то ли в порядке эксперимента прицепили наш "Таймень" чалкой к "Салюту". Ох и скорость получилась! Жаль, что довольно скоро опять пошли перекаты, и пришлось опять грести самим.

Виденный вчера катамаран проходил мимо нас утром, мы его догнали и перегнали. Не приспособлен катамаран для гладкой воды, ничего не поделаешь. Шли это мы так бодренько - и вдруг уперлись в понтонный мост через всю реку. Обозрев окрестности моста, ребята страданули вслух по поводу низкой воды. Костик: "Вот если бы хотя бы на полметра выше вода была, был бы классный порог! Вот здесь был бы прямой чистый слив, а за ним вальчики, тут прямые, а вон там - косые". Конструктивных методов немедленного повышения уровня воды в реке никто предложить не смог, так что пошли обносить. Заодно и пообедали.

Костик во время обноса клялся, что вещи наш экипаж сегодня в рюкзаки упаковал не потому, что этот обнос в лоции указан, а просто так. На него смотрели недоверчиво.

Подошел катамаран, эффектно выскочил из воды на полуобливную часть моста. На мой взгляд, можно было сразу спустить кат с другой стороны моста и идти дальше. Глубины хватало, струя была видна даже невооруженным глазом, вальчики опять же катальные. Суровые катамаранеры все же обнесли метров 10 по берегу. Костик не удержался и помог им с обносом. Так начинаются карьеры катамаранеров…

После обеда - все то же самое. В смысле веслом махать, на природу любоваться, на перекатах проводить.

Опять то дождь, то солнце. Вообще смены погоды в этих краях стремительны и плохо предсказуемы по продолжительности, как капризы содержанки.

Костик заверил, что идем в графике, все нормально, так что лагерем встали рано, часов в восемь. Как оказалось позже, до назначенного местом стоянки камня "Афонины Брови" не дошли метров двести. Сегодня уже не тент пристраивали где-нибудь в лагере, а весь лагерь организовывали вокруг тента. Возражения из серии "да ты посмотри, небо чистое" Костик небрежно парировал "А утром? А собираться? А завтракать в комфорте?"

Впрочем, героизм первых дней сказался - поужинали наскоро, выпили для порядка и профилактики и разошлись спать.

У природы нет плохой погоды
©Э.Рязанов

Проснулись опять под дождь. Вчера было решено выйти пораньше, поэтому поднялись в семь утра, прямо к завтраку. Сразу после завтрака дождь так и хлынул, так что тент очень даже пригодился.

Вчерашний разговор о целительных свойствах походов даром, конечно, не прошел - Костик с утра температурил. Своему "непромокаемому" анораку он уже не доверял, поэтому одолжил у меня на пару дней "пончик", который до этого на берегу использовался в палатке для создания парникового эффекта в спальниках. Не без труда обмотавшись накидкой и утрамбовав ее в штаны, Костик нацепил сверху анорак и заверил, что именно о таком варианте одежды он и мечтал.

Димка наконец соорудил себе сплавную обувь в древнегреческом стиле - два куска пенки, которые привязываются веревочками к ногам. Выскакивать в воду ему сразу стало легче (камни в русле действительно такие, что босиком особо не попрыгаешь), но злоупотреблять этим облегчением он не стал.

Кроме фартука, мы с Костиком сегодня нацепили еще и юбки. Крутизна поперла… Но до чего же комфортно получилось! Остальные прокомментировали этот наряд довольно ехидно. А мне понравилось! Только очень ломало из этого уюта вылезать на перекатах.

Костик (на подходе к очередному перекату, явно мелкому) "Оль, ты юбочку сними на всякий случай…". - Взрыв восторга в байдарке "зеленых" и их настойчивые попытки выяснить, о каком таком "всяком" случае идет речь.

Дождь прекратился вскоре после того, как мы вышли. Толмачев быстренько разоблачился загорать. День принципиально от предыдущих не отличался - идем, гребем, проводимся. Но все уже привыкли и явно повеселели.

Костик: (пафосно) "Академическая гребля!" - Мишка: (иронически) "Ага, только без "гр"…"

Правда, Костик продолжал температурить, а я ухитрилась сорвать спину, перетаскивая байду на одном из перекатов. Так что генератором бодрости наш экипаж не являлся.

На обед встали километров через 30, на курумнике около очередного "бойца". Прямо как в Саянах на пешке было. Дрова притащили из распадка, разгорелось все быстро. Пока готовился обед, Костик успел поспать прямо на голых камнях и несколько взбодрился. Прямо в момент послеобеденного старта хлынул дождь, и первые полчаса мы опять мокли. Потом - опять солнце. Капризы погоды начинали надоедать.

Обогнали еще один катамаран, на этот раз четверку, на которой сидели 8 человек, вяло помахивавших веслами. В дождь они залезали под полиэтилен и грести бросали. Мы, видимо, одни такие ненормальные на всю реку - чем сильнее дождь и ветер, тем бодрее мы гребем. С катамарана вслед нашей байдарке сказали: "Быстро вы идете!". Отойдя на некоторое расстояние, Костик негромко проворчал: "Мы-то что, а вот нас сейчас "Салют" догонять будет, как бы он эту четверку кильватерной струей не положил…"

Дошли до демидовского креста. Это крест, выбитый на скале (не во всю скалу, правда), и напротив, на другом берегу - крест-памятник в честь рождения сына горнозаводчика Демидова. У памятника мы встретили очень приятную группу из Лысьвы, с их помощью мы сфотографировались там всей командой.

В общем-то пора было искать стоянку, и за крестом стоянка даже была, но жить на ней не захотелось. Некомфортно ощущать себя обитателем то ли музея, то ли мавзолея, да еще портить остальным группам задний план фотографий своими палатками и канами. Двинулись дальше.

Напротив камней "Столбы" нам попалась стоянка времен планового маршрута по Чусовой. Навес, стол, лавки, очаг с дымоходом, а в кустах вместо рояля - ящик для мусора. Хм… Толмачев, впрочем, пришел в восторг и тут же пообещал кулинарные изыски.

Пока мы с Костиком ставили тент, Толмачев, Лукашин и Мишка переплыли реку, побродили вокруг камней и заглянули в пещеру. С нашего берега вход в нее казался маленьким, а оказался в рост Толмачева. Масштабы с перспективами… Пока он там плескался, Димка успел превратить в поленья одно из бревен, так что Толмачев по возвращении немедленно приступил к выпечке манных блинчиков с изюмом. При этом он беспрестанно восторгался стоянкой и деликатно наезжал на Костика на предмет дневки прямо здесь и прямо завтра. Костик отбивался маловразумительно, но упорно.

К началу ужина ползавшие вокруг сине-черные тучи наконец добрались до нас и грянула гроза! Мы еле успели снять все, что сушилось и закинуть вещи в палатки. Минут 20 бушевал форменный катаклизм - гром, молнии, дождь стеной, ветер, темно уже, ничего не видно; а мы сидим себе под тентом (навес оказался весь в щелях), едим блинчики с изюмом, чаек попиваем. Гитара мокла под навесом (Лукашин с Мишкой авторитетно заявили, что ей ничего не будет).

После блинчиков народ явно был сыт, но привычки брали свое. Группа затребовала мяса. Толмачев изумленно отказал. Под административным давлением моим и Костика банка тушенки все же была выставлена на всеобщее обозрение. Естественно, после этого первобытные инстинкты притихли, и вскрывать банку, разогревать ее и шарить в темноте в поисках сухарей никто не стал. А дождь продолжался.

Лукашин и Мишка ушли спать, а мы вчетвером устроились под тентом поудобнее. Разговоры шли вполне светские - о литературе, о музыке, еще о чем-то возвышенном. Костик расчехлил гитару, аккуратно ее вытер и после всего лишь получасовой настройки попытался сочинить гимн нашей группы. Чтобы свежо и оригинально. Вместо человеческой песни получилась чуть ли не оперная ария, в которой мне понравилась только ключевая строка "Изменчива уральская погода". Губит людей музыкальное образование. Даже по классу гитары.

Ушел спать Толмачев. Обитатели нашей палатки еще некоторое время помусолили мировые вопросы современной фэнтези и тоже отправились в спальники. В палатке все еще было сухо (хотя дыра в тенте по-прежнему существовала). Перед сном я не удержалась и произнесла пару мрачных погодных пророчеств на завтра.

Понты по-московски
©О.Козлова

И кто меня за язык тянул с моими пророчествами? Проснулись, ясное дело, в луже. Причем мой спальник вымок сильнее всего. Оказалось, что впитывающая емкость стен палатки тоже имеет некоторый предел. А все, что вышло за этот предел, всю ночь стекало на меня с продольной оси потолка. У Димки тоже спальник требовал сушки, Костик почему-то пострадал меньше других (хотя дырка в тенте была аккурат над ним).

Снаружи продолжался дождь. Мы с Димкой резво потащили спальники под тент к костру. Костик остался температурить в палатке. Вылезли Мишка и Лукашин. Оба заявили, что у них внутри сухо и комфортно, как у ковбоев Хаггис. А кашляли и чихали они, выходит, просто так, без всякой причины.

Чтобы профилактически накормить таблетками всю команду, пришлось быстро-быстро пробегать под дождем и впрыгивать в палатки торпедой. Мишку я чуть не зашибла. Слегка позавтракали и вяло начали сборы. Под ногами чавкало.

Видно, гроза плохо действует на лесных жителей - к нам под навес пришел дикий лесной мыш. Он сидел под лавкой, весь мокрый, и с вялым интересом смотрел на нас. Толмачев полез его гладить, но мыш оказался еще и сумасшедшим: не испугался и не удрал, пальцы вылизывал, не кусался, сахар попробовал, но не стал доедать, а вот пару маленьких сухариков взял из рук и схарчил с явным удовольствием. Подумал - и ушел в густую мокрую траву.

Мимо нас успели пройти четыре группы, в том числе команда из Лысьвы, с которой мы общались у демидовского креста и компания на кате-4. Мы тронулись только около часа, оставив мышу еще пару сухарей.

Задачей дня кроме всего прочего был поиск места для завтрашней дневки. К берегам присматривались внимательно. Шли довольно резво, во всяком случае, обогнали не только тех, кому помахали утром рукой, но и еще две группы.

"Зеленые", до сих пор предпочитавшие прямые весла, попробовали развернуть весла "крестом". Сначала это сделал Лукашин, первые четверть часа такой гребли ему не понравились, но попытка вернуться обратно к прямому веслу с треском провалилась, и он перешел на "крест" окончательно. Глядя на него, по тому же пути пошел и Мишка. С тем же результатом. В общем, получилось, как в широко известной истории про засовывание лампочки в рот.

Освоив новый метод гребли, "зеленые" ударились в арифметику и вычислили, что сегодня мы перевалили за половину маршрута. "Экватор!" - радостно объявили они и, припомнив книжку про капитана Врунгеля, при активной поддержке "спецназа" решили купать адмирала. Вариантов проведения этого праздника было два. Первый - становясь на стоянку или на обед, словить Костика и сбросить в воду, второй - не дожидаясь выхода на берег, кильнуть байду прямо так.

Первая идея категорически не понравилась самому Костику, у которого только-только стала спадать температура, вторая - мне. Не вдаваясь в долгие объяснения, Костик мрачно отверг саму мысль отметить прохождение экватора: "Какой еще экватор? Вышли сегодня черт знает во сколько! Гребите давайте! Что, никому 21-го на работу не надо?". Намеки в группе понимают все, поэтому к теме купания адмирала возвращались всего раз восемь.

Впрочем, от судьбы не уйдешь. Изменчива уральская погода, и очередным дождем нас окатило мощно и продолжительно. Костик пытался покачественнее укутаться в "пончик", не снимая анорака, мне в гидре и непромокашке было все равно, а вот Мишка радовался искренне и ярко. Мол, не мытьем, так катаньем…

Около пяти вечера сразу же за камнем, на котором стояла грубая жестянка с надписью ЕРМАК, нам попалась замечательная стоянка - ровная, большая, стол, лавки, напротив стоянки красивые камни, в лесу молоденькие подосиновики и белые. К тому же на дворе солнышко, а у нас все вещи мокрые… Смущали два момента - грязная пена, покрывающая акваторию на полметра от берега и раннее время. Было пройдено всего километров 20. Костик в очередной раз повозился с картой и лоцией, махнул рукой и объявил постановку лагеря, "но чтоб это был лагерь, а не табор, чтоб все красиво и на местах, а тент я вообще никому вешать не доверю!!"

И не доверил. Но при установке тента задействовал в качестве помогающих четверых из пяти имеющихся в наличии человек. Тент великолепно встал на шестах над столом выходом к костру, практически без морщинок, с запасом места. Костик оглядел это дело рук и явно собрался устроить разгон по поводу валяющихся по всему лагерю вещей, но среди кучи барахла были отчетливо видны и его гермы. Зато успели высохнуть палатки и спальники, так что приведение лагеря к казарменному виду прошло быстро и в охотку. Мне пришлось даже дырку в тенте палатки "заклеить наконец, сколько же можно!"

Мишка принес воды и вернулся не в духе. Мимо нас опять прошли те самые восемь человек на четверке, которые громким разговором между собой довели до его сведения, что наша ходкость - это мы просто перед ними вы&$%вались, а на самом деле мы сачки - в час стартовали, а в шесть уже лагерь поставили. Я бы не удивилась, если бы Мишка потребовал срочно свернуть лагерь, догнать "этих" и дать по шее. Дело спустили на хохмах. Мишка еще разок подсчитал, на сколько километров мы вы&$%вались ежедневно и повеселел, но пообещал, если мы вдруг за Кыном "этих" нагоним, подробно им рассказать, как надо вы&$%ваться. На том и порешили.

Костик порылся в лоции еще немного и сообщил, что камень, который действительно называется "Ермак", стоит намного ниже, а почему на этом стоит табличка "Ермак", неизвестно, но надо же как-то это место назвать. Так и называли - то "Ермак", то "не Ермак".

Лагерь стоял, как настоящий. Все чинно сидели вокруг стола (чего при ясном небе под тент забились - непонятно, Костик утверждал, что для уюта). Толмачев колдовал вокруг костра, успевая еще и засаливать грибочки. В процессе постановки лагеря набрали с полмешка белых, подосиновиков и подберезовиков, и Сергей пообещал на завтра отличную закуску. Ужинали засветло, что было несколько непривычно. Спать решили пойти пораньше, чтобы для завтрашнего отдыха сил набраться.

Костик, едва не загнувшийся утром от ударных доз лекарств, к вечеру явно поздоровел, окреп и потянулся к плотским удовольствиям в виде большой кружки горячего сладкого кофе и максимального комфорта при выкуривании вечерней сигареты. К сожалению, его еще и на философию потянуло.

Устроившись поудобнее и продолжая рассуждение, начало которого я пропустила (занимаясь костром на предмет комфорта), Костик сопроводил слова "Да поймите вы, все равно - мы же городские люди!…" изящным взмахом руки, которым и опрокинул кружку кофе себе на штаны. О, как он взлетел с бревна! Я чуть было не бросилась за аптечкой, однако, судя по голосу, Костик был если и в шоке, то отнюдь не в болевом. Излияния он продолжал, хотя философскими их назвать было уже нельзя.

Одновременно стало ясно, что группа состоит из людей, неравнодушных к чужой беде - все ржали. В лесу гнулись деревья, обрушивались сухие сучья, птиц сбрасывало на камни, грязь от берега отнесло на середину реки, мелкие рыбешки всплывали без сознания, а растяжки тента уцелели просто чудом (неравнодушные люди повисали на них, от смеха не в силах стоять на ногах). Ну что мог сделать руководитель в такой ситуации? Обозвать всех уродами и яростно дать команду костровому: "Ольга, да махай же сильнее, махай, у меня же пятно, перед людьми неудобно!". Куда махать, я никак не могла сообразить (потом выяснилось, что надо было костер раздувать). А пятно действительно получилось пикантное.

Катаясь от хохота по берегу реки Чусовой где-то в районе 191-193 километра маршрута, мы еще не подозревали, что фраза "Мы же городские люди" станет ключевой для нашего похода…

Считать по-нашему, мы выпили немного
©В.Высоцкий

Просыпались не спеша и со вкусом. Светило солнышко, щебетали птички. Полюбовавшись всем этим из палатки, я отправилась спать дальше. Мой любимый режим, которого я лишена как в городе из-за графика работы, так и в походах из-за ограниченности отпуска: проснуться, порадоваться жизни - и спать. К сожалению, оказалось, что этот режим предпочитает и Костик, так что пришлось уступить ему половину палатки.

Завтрак был подан около часа. За то время, что я отсыпалась, Лукашин успел набрать еще грибов и раздобыть ничейный моток ПВХ веревки, которую ребята протянули через всю поляну. На этих двадцати метрах, подпертых шестиком, сушилось все - от носков до спальников. Роскошное зрелище!

После завтрака мужской состав отправился скакать по скалам. Меня это времяпровождение не прельщало, да и в лагере надо было кого-то оставить, так что я с удовольствием провела пару часов в одиночестве. Вещи из всех герм разложила сушить и проветривать, что-то зашила, что-то постирала, нагрела себе воды, помылась, но как только уселась покайфовать у костра с кружечкой кофе - тут-то все и вернулись. Довольные. И опять с грибами!

На обед был грибной суп с разведенным спиртом. Замечательно пошло! После употребления третьего разведения Толмачев решительно забыл про запланированные блинчики и выставил на продолжение банкета соленые грибы. На них набросились и смели моментально. То, что ребята насобирали по дороге на камень и обратно, было пущено на "грибной шашлык". То, что получилось на самом деле, было "грибы сырые разогретые на палочках". Но нас это уже не смущало. Веселье разрасталось в таком темпе, что Костик ввел верхний предел на сегодняшнюю дозу спирта, шепотом предупредив меня: "Сверх этого не выдавай спирт даже мне, что бы я ни говорил!". Впрочем, и этот предел давал всем желающим возможность без труда напиться до состояния "птица поползень".

Хлынул дождь. Мне пришлось шустро закинуть под тент вещи, доселе равномерно распределенные по всей поляне, и свалить их в кучу. Оставшееся под тентом место занял Димка, втащивший туда с помощью Лукашина и Мишки их "Таймень", чтобы заняться ремонтом. Забегая вперед, скажу, что все дырки он заделал на совесть.

После следующей дозы Костик и Лукашин взялись за гитару. Под песни уговорили очередное разведение. Подоспели "копченые" грибы, за них тоже взялись рьяно. Вечер проходил буйно, радостно, хватало всего - и спирта, и чая, и грибов, и сухарей, и песен, и шуток, и шуточек, и всяких разных разговоров. То и дело звучала фраза "Мы же городские люди!" - по поводу и без повода, с самыми разными интонациями. Костик делал вид, что пока еще смущается.

Около полуночи мы с Мишкой затеяли бестолковый галдеж на абстрактную тему в острой форме. Лукашин, Толмачев и Димка то ли спать уже ушли, то ли где-то в темноте прятались, словом, их не видно, не слышно было. Костик как-то приуныл, то отбредал неглубоко в лес, то устраивался рядом. В очередной раз посидев нахохлившись на бревне и послушав наши с Мишкой разборы, он категорически запретил гнилой базар, а вести светские разговоры уже не очень-то получалось. Словом, это было фактически объявлением отбоя.

Ужель чего-то съел и путаю цвета?
©ИВаси

Утро было бурным. Проснувшись, я начала вылезать из спальника - и меня тут же сложило пополам от боли в животе. После того, как удалось разогнуться, пришлось пулей рвануть в лес. А я-то вчера удивлялась, засыпая, что меня с небольшого, в общем-то, количества спирта мутит. Грибочки, господа, грибочки в неумеренных количествах без гарнира!

Белая лавинная лента в это утро пользовалась необыкновенным спросом. От палаток в разные стороны то и дело кто-нибудь быстро удалялся в глубь леса. Кроме Толмачева, который, посмеиваясь, готовил завтрак. На него посматривали с нехорошей завистью. Правда, когда организмы начали позволять передышки между пробежками, выяснилось, что Толмачев свое уже отбегал ночью. Теперь он живописно разъяснял пользу правильного питания в походных условиях. Остальные безрадостно усмехались и вновь устремлялись под сень дерев.

У костра стояла посудина с остатками соленых грибов. При каждом взгляде на нее Костик бледнел и передергивался. Наконец он не выдержал и потребовал "вот эту вот гадость" выбросить немедленно. Толмачев, Лукашин и Мишка решительно воспротивились. Костик слегка позеленел, подпустил в голос металла и объявил: "Грибы в общак больше не идут! Желающие ими травиться могут делать это отдельно, вне раскладки!". Вот с этим согласились все, и в качестве акта доброй воли Лукашин накрыл посудину крышкой и поставил ее в сторонку, с глаз долой.

Мишка совершенно извел разговорами на фекальные темы. Ни разнообразием, ни новизной эти разговоры не отличались. Ну что в этом деле может быть нового и занимательного? Да ничего. После очередной вылазки кого-то из ребят в лес выяснилось, что всю близлежащую округу мы испоганили в радиусе 50 метров. Неловко получилось, но что поделаешь? Мы же городские люди…

Постепенно нехорошая активность пошла на спад. Завтрак вызвал оживление, отказались только Костик и я. У меня процесс приобрел вялотекущий характер и грозил затянуться. Пришлось все же травиться таблетками в ударных дозах, а загидриться, несмотря на весьма пасмурную погоду и периодический мелкий дождичек, я рискнула только перед самым стартом.

Вышли мы после этой спирто-грибной вакханалии в час дня. Темп движения поначалу был невысок, потом как-то разогрелись, размахались. А тут и дождичек подоспел, вернее мы его догнали. Так это для нас самая ходовая погода! Да и перекаты стали несколько полноводнее, проводили мы реже. И опять потрясающе красивые скалы! Из-за них мы и продолжили испытания "Тайменя" на прочность, начатые под Староуткинском.

Дело было так. "Зеленые" и "спецназ" шли довольно далеко впереди. Костик взялся за фотоаппарат, байду развернули как надо для хорошего кадра, я пригнулась к деке, чтоб головой скалу не заслонять. Потом Костик сказал "Снято!", я выпрямилась и поняла, что мы сейчас въедем на шикарный пьедестал посреди реки. Чего-то такое я веслом изобразила, но не очень убедительно, а Костик вообще ничего сделать не успел (и хорошо, что не успел, потому что от гребли фотоаппаратом пользы никакой, а вреда предостаточно).

Ну так вот. Сидим мы на камне, хорошо сидим, прочно. Наши уже почти за поворот ушли. Чужие нас старательно обходят подальше. А народу много - перед Кыном самая ходовая часть реки. Подергались мы на пьедестале, потом все-таки частично сползли, сунулись в струйку, струйка нас и спихнула. Гордо так посмотрели вокруг (вроде как мы специально для съемки на этот камень и вылезли) - и пошли наших догонять.

Видимо, на гладкой воде я на байдарке попробовала все, что можно - гребля, проводки, перекаты, таран камней и высадка на пьедестал. А в завалы и прижимы я и на кате не хочу.

Догнали группу. Обгоняя попутные группы, домчались до Кына (большинство групп в нем сплав и заканчивает). Несмотря на воскресенье, магазин в Кыне работал, и Костик с Лукашиным отправились докупать сахар и сигареты. Мы их поджидали на берегу. Вернулись они, приятно удивленные величиной поселка Кын и ассортиментом в магазине.

И местные жители произвели на них впечатление. Правда, на каждого по-своему. Костик: "Пришел в магазин абориген и купил водку по 80 рублей - легко так!" - Лукашин: "Ага, только он не пришел, а на "Паджеро" приехал…"

Наскоро пообедали сухим пайком и двинулись дальше.

Да, мадам, Вы правы, черт возьми
©Л.Сергеев

Всю вторую половину дня шли вслед за грозовой тучей. Костик: "Сегодня гонимся за дождем. Интересно, догоним?". Однако главная беда была не в туче, а в том, что после Кына надписи на камнях прекратились совершенно. С деревнями тоже было не густо, так что привязка к местности была очень относительной. Вторая беда - сильный встречный ветер, которым с меня сорвало шляпу, причем шнурком шляпы едва не придушило. Хорошо, что поленилась перед походом опменять плохую веревочку на хорошую - шнурок оборвался, шляпа улетела в реку, откуда ее выловил Костик. Так что мне повезло больше, чем Димке - его шляпа погибла при сходных обстоятельствах еще в начале маршрута.

Однако деревню Заречье мы определить сумели, и за ней нам надо было срочно искать стоянку, потому что уже смеркалось, а неподалеку впереди были еще две деревни. Нашли что-то вроде пикникового места, явно устроенного местными, на левом берегу. Стоянка получалась так себе. Каркас для бани, три костровища, уйма битого стекла, дров мало. Но не ночевать же у самых деревень! Решили вставать здесь. Однако неугомонный Толмачев повлек Димку осматривать высокий правый берег, против которого я изо всех протестовала, мотивируя это расположением всех ближайших деревень на правом же берегу и очевидным "аж отсюда" отсутствием дров там, справа. После того, как Толмачев продемонстрировал с правого берега пятый подряд чурбак обхватом с меня, на правый берег собрался Костик. Деваться было некуда, и я прибыла на место потенциальной стоянки. Злая. Место мне не понравилось - груда консервных банок, пустых пластиковых бутылок, тухлятина какая-то, вокруг которой осы вьются, старый лапник, прелое сено, рядом колея (заросшая, правда), бумажки кругом, тряпочки какие-то… Не стоянка, а помойка. Да еще на дереве осиное гнездо, а под деревом муравейник.

Впрочем, Толмачева это не смутило, он взялся за уборку, пришлось помогать. Экипаж "зеленых" зазвали с противоположного берега, где они ждали решения, с ними на стоянку поднялся и Димка. Ему эта помойка не понравилась еще больше, чем мне, и он категорически высказался за переправу обратно на левый берег. К этому моменту Костик уже достал групповой тент, так что перебираться обратно отказался наотрез. Димка попытался настоять на своем, выразительно поглядывая на осиные рои вокруг места, выбранного для палатки и приговаривая "Это ж-ж-ж-ж неспроста!", но из этого ничего не вышло. Еще и я на него огрызнулась. Лукашин с Мишкой выглядели кисловато, но молчали.

Толмачев развернул бурную деятельность. Банки выбросили в колею, туда же свалили старый лапник и самые большие россыпи осколков, бумажки, бутылки и тряпки сожгли, на тухлятину накидали прелого сена и выжгли вместе с осами. Толмачев быстренько сложил "шалаш" из тех самых чурбаков и запалил костер до небес. Тут возмутился Костик, как раз установивший тент совсем рядом с костром, и после недолгих препираний Толмачев бревна из костра извлек.

После установки группового тента стало очевидно, что сегодня мы будем жить именно здесь, и Димка заскучал окончательно. Лукашин без энтузиазма разводил спирт, Мишка так же вяло ковырялся в вещах.

Перед приготовлением ужина Толмачев решил сжечь весь собранный мусор. Из очистительного пламени взвился сноп искр, и с участием Костика, усмотревшего нешуточную угрозу групповому тенту, прошла очередная острая дискуссия. Кое-как убедив Толмачева сжечь остальные четыре охапки мусора завтра перед уходом, Костик отправился на бережок посидеть в тишине и покое. Не тут-то было! Следом пришла я, перед этим повздорив все с тем же Толмачевым по поводу его намерения забрать с собой найденную в ходе уборки стеклянную трехлитровую банку.

Лукашин и Мишка, старательно сторонившиеся всех этих склок, пошли покидать спиннинг. На дне были коряги, а под корягами щуки. Одну из них Лукашин выловил и сдал Толмачеву. Тот, недолго думая, сунул ее в ту самую трехлитровую банку, вызвав брезгливую гримасу Костика. Но на очередной спор не было уже ни сил, ни желания.

Ужин был почти готов, когда с берега донеслись звонкий удар и громкая матерная рулада в мишкином исполнении. Глянув вниз и убедившись, что Мишка и Лукашин живы-здоровы, только чем-то расстроены, я вернулась к костру. Через несколько минут появились и рыбаки. Рыбы с ними не было, зато были обломки спиннинга. Оказалось, что угробив в корягах две блесны чуть ли не подряд, Мишка в сердцах грянул спиннинг оземь, но тот, разобиженный хамским обращением, ни во что превращаться не стал. Зато под напором матерных заклинаний и твердостью береговых камней не устояла катушка. Димка осмотрел обломки катушки и пообещал завтра починить.

Думаю, понятно, в каком настроении сели ужинать. После первой же ложки супа Костик на секунду замер, а затем вопросил: "Это из чего суп??". Стало ясно, что покоя сегодня вечером не будет, поскольку в супе явственно ощущался вкус соленых грибов.

Костик (голосом Командора, который Каменный гость): "Я спрашиваю, из чего суп???"

Толмачев (энергично): "Какая тебе разница? Ты ешь давай, нечего тут спрашивать!"

Костик (стремительно приобретая сходство с Терминатором): "Я сказал утром, что грибы в общак не идут!!"

Мишка (довольно поспешно): "А где грибы? Где ты там грибы увидел?"

Костик (ледяным тоном): "А действительно, где грибы, которые я утром выбросить просил?"

Лукашин, Мишка и Толмачев (перебивая друг друга): "Где надо, там и грибы! Чего ты к этим грибам прицепился? Дай, в конце концов, поесть спокойно! Я готовлю, я знаю, из чего готовить. Грибы, понимаешь, ему… Какое твое дело, из чего суп? Да ешь ты, нечего там высматривать!"

Костик мрачно уткнулся в свою миску. Кто-то (то ли Лукашин, то ли Мишка) задвинул пустую посудину из-под грибов подальше в темноту, стараясь, чтобы Костик ничего не заметил.

С количеством гречки на ужин Толмачев явно переборщил. Все уже давно были сыты до предела, а в кане еще оставалось порции полторы. "Мишаня, - вздохнул Толмачев, - ты сегодня дежурный, тебе и доедать…" Мишка попытался спорить, но не на того напал. Ложка за ложкой Толмачев затолкал в Мишку все, что оставалось в кане, еще и утрамбовал для верности. Мишка распластался на спине, но стоило ему посмотреть вверх, как он аж взвыл: "Не могу я на это небо смотреть! Звезды как гречка!.." Парня было жаль до слез.

Кстати, как только стемнело, вся насекомая живность пошла на покой. Так что ни осы, ни муравьи нам не мешали. Ну и мы тоже проявили тактичность и разошлись еще до полуночи, пожелав друг другу доброй ночи так вежливо, что это походило на издевательство.

Мы народ артельный, дружим с топором
©А.Городницкий

Встали раньше, чем осы, но позже, чем муравьи. Завтракали и собирались быстро, поскольку было не очень понятно, где мы и сколько нам еще гнать до мало-мальски приемлемого ориентира, например, стрелки с Койвой. К тому же очень хотелось попасть на участок, расписанный вчера одной из групп так: "сплошные перекаты, глубокие, полноводные, а быстроток там - чуть ли не 15 км в час". Вот к этому легендарному месту мы и стремились.

Прибрали стоянку, сняли тент, Толмачев дожег все, что собирался. Оглядели место - а ведь нормальная стоянка получилась, особенно по сравнению с вчерашней помойкой.

Пошли искать участок перекатов, чтобы полноводные. Как назло - сплошные плесы. Довольно быстро прошли обе деревни, Верхнюю и Нижнюю Ослянку.

На реке резко прибавилось число моторок. И не только моторок, вокруг нас некоторое время выделывался какой-то "новый пермский" на Silver Mariner'е, неизвестно как занесенном на Урал. Надоел ужасно, то туда проедет, то сюда, то летит в лоб, под самым носом отворачивает. Потом он все-таки куда-то пропал.

День прошел как-то вяло и невразумительно. Ну идем, ну гребем, то ли завтра, то ли послезавтра будем в Усть-Койве. Обедали сухпайком прямо на воде. Все почему-то рвались слопать сырокопченую колбасу, которую я придержала как наименее портящийся продукт. Наезды были отбиты, группе пришлось довольствоваться сыром.

Было пасмурно. Не то чтобы наша ходовая погода, дождя как раз не было, а просто как-то противно. И опять ветер в физиономию - терпеть не могу. В какой-то момент, правда, тучки раздвинулись и показалась голубизна. Я было обрадовалась: "Костик! Смотри, в небе просвет!", на что получила в ответ суровое "Дырку над тобой в небе! Греби, незабвенная!" Ну и погребла, куда ж денешься.

Стоянку тоже нашли не сразу. То, что попалось сначала, я вообще затрудняюсь определить. Ну выход плохой, это ладно. А вот идеально ровные грядки, на которых растет осот, причем одинаковой высоты, как нарочно сеяли… неподалеку кострище, но к нему ни тропы, ни прохода, только через траву выше пояса, которая еще и канавы прикрывает. Странное место, непонятное, и впечатление оставило нехорошее. Следующий вариант располагался на довольно высоком берегу, в котором была сооружена лесенка. Вообще-то это довольно типичный вариант стоянок на Чусовой, но тут берег был очень уж крутой и глинистый, а лесенка разваливалась. Все-таки сама стоянка была приличная, встали здесь.

Толмачев свои мешки отволок наверх в режиме кавалерийского наскока, в процессе чего снес еще одну ступеньку на и без того скверной лестнице. После чего остальные вещи поднимали, передавая их наверх по цепочке. Так же вытаскивали наверх байды - два человека снизу, два сверху. Я в это время сгребала в кучу консервные банки, а Толмачев ломал дрова.

Ломал он их успешно - бревном об дерево, грохот на всю округу, щепки во все стороны. Видимо, по инерции он разнес таким же макаром и шест для тента. Я сильно расстроилась, очень мне этот шест был по душе, да и наслушалась я от Костика по поводу этого шеста, когда его только подобрала… ну не досмотрела на этот раз.

Когда групповой тент уже висел, а палатки уже стояли, Костик и Димка, посмотрев на молодые подосиновики сегодняшнего сбора, нервно заказали пакетный суп. Разумеется, пакетный приготовился быстрее грибного, поэтому ужин получился как-то вразнобой - второе кто уже съел, кто еще не начинал.

Перед ужином Толмачев отказался от спирта - и тут по непонятным для меня причинам впал в затруднение Костик, заявивший "Или пьют все, или никто!" Я аж остолбенела. Интересно, а когда я после дневки завтракать не стала, надо было и остальных не кормить, что ли? Не хочет человек пить - не надо, его право… В итоге желающие все же выпили, Толмачев чокался чистой родниковой водой.

Утомились все порядком, Толмачев и Димка пошли спать сразу после ужина. Лукашин все возился с пойманной вчера щукой, прикидывал, что бы такое из нее наколдовать. Однако ничего не придумывалось, и он просто замотал ее в фольгу и закопал в углях. Мне очень живо представилась картина, как завтра утром дежурный Димка, ничего не зная о щуке, с утра пораньше запаливает хороший костер, и что после этого от щуки остается. Разумеется, картиной я поделилась, добавив несколько душераздирающих подробностей, как то: Лукашин, с криком отчаяния разгребающий костер голыми руками, снося каны с готовым завтраком и чаем; ошарашенно глядящий на этот погром Толмачев с половником в руке; Димка над щукой, на лице застыло выражение скорби за все человечество; всклокоченный Костик выбирается из палатки, не в силах понять, происходит все это безобразие наяву или в последние мгновения сна… Выслушали меня довольно скептически, отреагировали ехидно. Впрочем, справедливый Лукашин сказал: "Да, а от щучки действительно один уголь останется…" - "И будет такой щщщучий уголь!" - с интонацией матерного выражения и зверским лицом произнес Мишка.

Выражение "щучий уголь" навсегда останется в нашем фольклоре. Сколько же можно матом разговаривать!

Гонка за лидером
©Да ничье, ничье

Утром все были несколько не в себе. Мишка и Димка не смогли разойтись в пространстве при разборе мисок с завтраком, в результате половина димкиной порции манной каши оказалась у Мишки на шляпе. Костик все утро считал, сколько мы вчера прошли, получал совершенно абсурдные цифры и в конце концов вообще потерял способность считать в уме в пределах таблицы умножения (ранее эта особенность была присуща только мне). Все же как-то собрались, как-то пошли…

Начали, впрочем, довольно бодро, с шуточками и прибауточками. На реке прибавилось рыбаков - на моторках или так, на бережке. Некоторые стояли по пояс в воде на перекатах (а давненько мы не проводились!) и очень хорошо показывали фарватер. Хотя вряд ли они стояли там именно для этого.

Костик интересовался у всех встреченных аборигенов, далеко ли до Усть-Койвы (деревня на стрелке Койвы и Чусовой). Ответы, естественно, были разнообразны: "Километров 15 будет"; "Да километров 12, вроде того"; "Эт далеко, эт километров 10 или 15"; "Вашим ходом через час будете" (это при нашей скорости 5-6 км/час); "Далеко, не знаю как вам, а мне часа полтора" (на очень даже приличной моторке); "Километров 40, это если по дороге, по реке больше".

Я капитально прокололась на своем же поле. Подходим к очередной парочке мужиков с удочками на берегу и моторкой рядом; традиционный вопрос про Усть-Койву, что-то традиционное в ответ. Потом они нам говорят: "Ходко идете, может, нас на буксир возьмете? (это такая местная шутка, тоже традиционная), - и тут же добавляют: - Мы заплатим золотом!" Костик что-то ответил, не очень впопад, мы двинули дальше, и только гребков через шесть я вспомнила, откуда это!!! "Белое солнце пустыни", фраза Абдуллы, на которую Верещагин отвечает: "Я мзду не беру. Мне за державу обидно!" Отвечать было, конечно, поздно, я расстроилась. Склеротичка, щучий уголь!

А тут еще и "Салют" ушел куда-то вперед - не видно, не слышно. Обычно они отрывались в пределах 15-минутного перегона, а тут шарашим и шарашим - нет их. "Зеленые" держались рядом все два с половиной часа, что мы в своем темпе догоняли "Салют". Час идем, 5 минут курим. Мишка временами начинал интересовался, куда это они так надолго умотали, на что Костик и я чуть ли не хором отвечали, что нам это ну совершенно не интересно. По ходу выяснилось, что практически вся оставшаяся раскладка - в "Салюте". Моя вина. Была договоренность об автономности экипажей.

Зато понаблюдали "Таймень-3", очень лихо идущий в режиме вертолета. Весла на нем махали настолько вразнобой, что поначалу мы никак не могли понять, сколько там этих весел вообще. Несмотря на такую неслаженность, вперед они продвигались очень быстро.

"Салют" мы догнали у самой Усть-Койвы. Я была настолько злая, что воздержалась от любых реплик. На всякий случай. Костик в приказном порядке изменил порядок следования (первые мы, потом "зеленые", последним "Салют") и потребовал держаться в зоне прямой видимости на расстоянии окрика. Кроме того, мешок с продуктами переложили в нашу байду.

Пообедали здесь же, под Усть-Койвой. Наконец добрались до вожделенной колбасы. Чего из-за нее копья ломали - не понимаю. Наверное, из принципа.

В Усть-Койве еще раз докупали продукты - макароны (наши крупы, видимо, разошлись по рыбным и грибным супам). Хотели вообще-то купить пшенки и чего-нибудь вкусненького, но ни того, ни другого не оказалось. Вообще, по словам добытчиков, с кыновским магазином не сравнить.

Зато Усть-Койва позволила наконец четко привязаться к местности. До чего же приятна определенность! А стрелка с Койвой впечатления не произвела. Я ее высматривала старательно, еле разглядела. Позже до меня дошло, что я ожидала чего-то типа впадения Урсула или Сумульты в Катунь. Наивность…

И кричат по-русски, хохоча
©В.Мищук

Какое-то время после обеда шли в указанном порядке и не особенно весело. Да нет, разговаривали все время о чем-то (тем более, что нечасто все три экипажа собирались вот так рядышком надолго). Особенный интерес вызвал лагерь из типовых палаток и оборудованной столовой на приличное количество народу. Сопоставив это наблюдение с встреченной ранее группой из оравы детей и нескольких тетей, решили, что здесь какой-то детский туристический лагерь. Потом выяснилось, что были правы.

Зато радовала погода - пожалуй, это был первый день практически без дождя. Впрочем, наш экипаж с третьего дня сплава ставил фартук и влезал в юбки, даже не пытаясь прикинуть прогноз на день. Хорошая вещь традиции! Традиционно же "пончик" мой продолжал пребывать у Костика в качестве сплавного одеяния.

Дошлепали до очередного камня (разумеется, никаких подписей на нем не было), напротив которого в реку впадал левый приток в почти каньонном режиме. Костик окончательно привязался к лоции и карте - приток назывался Поныш, а камень - "Стенка". Стрелка с этим Понышем была гораздо внушительнее, чем с Койвой.

На стрелке было что-то стоянкоподобное, на берегу копошилась катамаранная команда в чусовском варианте - человек семь или восемь на одной четверке. Подошли, раскланялись. Они как раз уходили вниз, пообедав и посетив пещеры выше по притоку. Об этих пещерах мы услышали впервые. Как-то само собой получилось, что начали рассматривать это место на предмет стоянки. Само стояночное место - так себе, ничего особенного, но зато в притоке чистая вода (с увеличением числа моторок вода в Чусовой была все гаже), да и пещеры… И хоть раз встать как люди - в шесть вечера!

И тут все как-то почувствовали (осознали все же позднее), что маршрут практически закончен. Нам оставалось до поезда минимум два с половиной дня и максимум 30 километров.

И как начался смех!… Смешным казалось все. И процесс чалки, и разгрузка (это вообще отдельный рассказ!), и то, как Мишка вылезал из байдарки - минут 15 с воплями "Да пошел ты!…", никому конкретно не адресованными, просто так, от избытка чувств, и как ставили групповой тент на трех веслах, и… Да от всего хохотали до колик.

Костик решил позволить себе расслабиться и уселся на камушке покурить, небрежно бросив мне: "Ты пока байдарку разгружай…" Курил он минут 30, а я за это время действительно разгрузила байду и собралась было перетаскивать вещи к будущей палатке. Тут Костик очнулся и обалдел. Со-о-о-овесть заела!… Палатку и тент он поставил за рекордное время, вещи к палатке перетащил почти все сам (я из принципа перенесла пару герм полегче). И все это - непрерывно смеясь. Ну или улыбаясь, когда смеяться сил уже не было. Мы же городские люди?

Ужин впервые был стандартно-раскладочный: супы пакетные и макароны с тушенкой. Толмачев долго ворчал по поводу такого меню и сразил меня наповал, сообщив, что готовить "это" (пакетные супы) он не умеет. И это человек, ухитряющийся из ничего сотворить рыбный суп с картошкой на шестерых! Да, век живи - век учись…

После ужина два Сергея решили пока светло сбегать посмотреть, где там пещера. Вернулись затемно, мокрые по пояс, а грязные по уши. До пещеры оказалось минут 40 вверх по левому берегу Поныша, потом опять же вверх, но уже по камням - и внутрь. Ползком. Вроде и система там есть. Лукашин с Толмачевым были очень довольны прогулкой. Тут же решили завтра стартовать попозже, чтобы успели сходить в пещеру остальные. Тем более, что по плану завтра предстояло сделать всего 17 км до "Больших Глухих" камней, а там - сушильная дневка, послезавтра еще 13 км до Чусового, там антистапель - и в поезд.

Местных на реке было много, метрах в 150 выше и ниже нас стояли рыбаки - на всякий случай решили дежурить ночью. По двое. Первую смену закрепили за собой Димка с Костиком, третью - я и Толмачев, вторая досталась "зеленым". Вообще-то я терпеть не могу рано вставать, но мне завтра предстояло дежурить по группе, а Толмачев - бессменный кок и к тому же по жизни "жаворонок".

Первое дежурство начиналось в 11 вечера, но в 11 продолжали веселиться все, хотя в более спокойном режиме. Спать ушел только Толмачев. Заварили чая побольше, заготовили дров - и пошли трепаться. Потом затеяли игру в "Да/Нет". Изумил Лукашин. После того, как Костик очень грамотно проводил логическую очистку задачи от шелухи, Сергей вдруг выдавал идею из совершенно другой плоскости, без предварительных вопросов попадая в точку. Даже завидно стало (как обычно, когда кто-то классно делает то, что мне не дано). Связка Костик - Лукашин была просто великолепна! Любовалась бы и любовалась. Но тут Костик обнаружил, что уже первый час ночи и погнал вторую и третью смены спать.

В одиночестве в палатке было непривычно просторно.

Шайтан пятого уровня
©М.Паршин

Ясное дело, на просторе я в палатке устроилась любимым образом - по диагонали, в результате не выспалась совершенно. Заснула около половины первого, в начале третьего пришли спать Димка и Костик. Сперва они на меня натыкались повсюду, потом я, почти проснувшись, сгруппировалась на положенном месте, быстренько заснула, но тут они стали по одному укладываться. Опять же топчась по мне. Не знаю, во сколько мне удалось опять заснуть. Толмачев поднял меня в шесть (вместо пяти - слава добрым людям!).

На дворе шел дождь переменной силы, при этом упорный до ужаса. Больше часа после подъема я пробыла в состоянии не до конца оживленного зомби (для меня подъем раньше восьми - пытка). За это время Толмачев успел нарубить множество дров, запалить огромный костер, вскипятить чай, соорудить сковородник (который чапельник) из подручных материалов, замесить тесто для блинчиков и переложить костер в нодью. Пользы от меня как дежурной было ноль целых хрен десятых. Разве что воды принесла да разговор поддержала. На завтрак Сергей затеял к блинчикам вареную сгущенку из сухого молока и был весь в заботах. Окончательно разутрилось, по реке пошли моторки, дождь продолжался. Встал Димка, у него опять подмок спальник, он вытащил его в надежде подсушить - не тут-то было. Время ночного дежурства закончилось, Толмачев заверил, что я ему совершенно не нужна (неудивительно), и я пошла подремать. Под моим спальником, разумеется, спал Костик. Попытка отобрать у Костика постельную принадлежность привела только к тому, что он закуклился в моем спальнике окончательно. Ну и ладно. Задремала под пуховкой. Сколько сна прихватить удалось, не знаю, а потом меня опять разбудили (надо ж было в прошлой жизни так нагрешить, чтобы за 12 часов будили четырежды!). Требовалось выгнать себя и Костика к завтраку.

Легко сказать - выгнать! Костик и не думал просыпаться. А тут я еще обнаружила, что он моим спальником надежнейше отгородился от насквозь мокрой стенки палатки. Молча ткнула в него мокрым краем спальника - птичкой вспорхнул: "Блин!!! (пауза) Что? Где? Это что? Это где?" Выяснил, что это не его спальник, сначала непроизвольно обрадовался, а потом начал терзаться угрызениями. Занимательная была смена выражений на лице. Тут еще я начала его утешать, так неискренне, как только могла. Отягощенный муками совести, Костик еле выполз из палатки. Под дождь.

Совесть совестью, а блины с медом и сгущенкой смели моментально. Дождь продолжался, в пещеру идти не хотелось, а тут еще спальник надо было сушить и пуховку (на нее натекло с крыши). Да никто и не рвался шариться по мокрым кустам, а потом по мокрым же камням. Завязался треп, еще раз взялись считать оставшиеся километро-дни. Вычитали в лоции про большой грот на "Больших Глухих" камнях и вдруг подумали - а если там хорошо, почему бы нам в гроте не пожить? Костик скроил лицо и предсказал, что нас замучают экскурсии, которые будут в этот грот ходить штук по пять в день. Я тут же пообещала закрыть групповым тентом вход, чтоб и тепло держал, и сигналил всем, что тут живут. Толмачев же развил идею дальше, предложив на ночь развести у тента огромный костер, а у костра посадить Мишку. С веслом. Чтобы отгонял. Лукашин придумал Мишке название "Шайтан", а Костик расщедрился и присвоил Шайтану пятый уровень силы. За всеми этими разговорами про пещеру вообще забыли.

Проваландались до обеда, дождались получаса хорошей погоды, быстренько собрались и пообедали, к моменту старта опять дождь пошел. Все как надо, погода ходовая, рванули резво. Мишка шайтанил как положено - шумно и бурно. В пределах пятого уровня.

Там остались наши отражения в воде
©О.Митяев

Реку Глухая, которая ориентир "Больших Глухих" камней, искали старательно. Костик гонял "зеленых" проверять каждый ручеек, впадающий в Чусовую справа. Пока они шарились по берегу, Костик развлекался траверсами, так что пришлось грести вовсю. Четвертый ручей оказался искомым. Это нам подтвердили детишки на берегу, ткнув заодно пальцем в тропу, которая вела на озеро, из которого эта самая Глухая речка и течет все свои 30 метров длины. Вода, кстати, в Глухой была совсем холодная, без гидр "зеленым" и "салютовцам" пришлось плохо.

Зачалились, решили дождаться, пока дети освободят нам стоянку, а пока перекусили и сбегали на озеро. Впечатление потрясающее! Круглое озерцо метров 12 в диаметре, вода зеленовато-синяя, необыкновенный цвет, у самого берега на полметра кромочка, а дальше все обрывается неизвестно куда вглубь. Карстовая воронка. И вытекает из озерца речка. Пока руку в воду не сунешь, не поймешь, насколько она ледяная. Спасал неопрен, без него пальцы сводило моментально.

Толмачев возвестил, что обязан в этом озерце искупаться, разоблачился - и правда в воду прыгнул. Выскочил почти сразу, по берегу попрыгал - и опять в озеро. Потом подумал - и в третий раз! Смотреть на процесс было жутковато, но до чего же счастливое лицо у Сереги было! Даже не счастливое, а… просветленное, что ли… экстатическое… трудно передать словами. В общем, вот такой окрыленный Толмачев на берегу около лодок упал на солнышке и лежал… не знаю, сколько. Уже и дети ушли, и на стоянку двинулись, но Серегу шевелить никто не стал. Рука не поднималась.

Лагерь ставили капитально - завтра все же дневка. Тент поставили на веслах, а под ним на тех же веслах повесили маятник Фуко из красной стропы. Строго говоря, маятник был не совсем Фуко, но на деталях мы не заострялись. Толмачев активизировался после купания и приготовил ужин с изумившей всех скоростью. Но тут опять возникла некоторая рассогласованность.

Дело в том, что с дровами в округе было плохо. Я пробежалась по лесу - в радиусе 40 метров просто ноль. Ребята минут за 50 набрали сухого листвяка и приперли. Но поскольку сегодня опять предстояли ночные дежурства, надо было продолжать запасаться. Ужин был уже готов, но все же начали не с ужина, а с дров. Толмачев, по-моему, обиделся. Много плавника было в реке Глухая у самого озера, но в ледяную воду влезать без гидры явно не стоило. В неопрене были я и Костик, этим составом и отправились. Пришлось свесить веревочку, по ней сползти на берег, там Костик взялся рубить нависающую сушину, а я, бродя по реке вдоль и поперек, набрала того, что валялось и вытащила наверх, к тропе. Остальные ребята забрали дрова с тропы, потом Мишка сменил Костика и сушину дорубил. Приволокли все это в лагерь, поужинали и начали обсуждать схему дежурства на сегодняшнюю ночь.

Вчера не выспались все. Когда каждые три часа в палатке начинают туда-сюда ходить, спать трудновато. Решили сегодня дежурить по палаткам, сначала наша, с четырех утра "зеленые" и Толмачев. Спать после вчерашнего хотелось всем, вторая смена ушла в палатку рано. У нас возникла было идея сыграть в преферанс, и мы димкиными руками создали масляный светильник, который установили на камень маятника. Было очень красиво, но холодно. Мы перебрались к костру и там занялись трепом. Потом Костик с Димкой разогрелись фехтованием на сучковатых дубинах и захотели жрать.

К ночной раскладке Костик выложил из заначки банку какао с молоком. Половину употребили, половину оставили для второй смены. У нас был план встретить их на смене караула не кружкой чая, как они заказывали, а кружкой горячего сладкого какао. Получилось, разумеется, как всегда. Среди ночи Толмачев вылез из палатки, побродил в окрестностях, потом минут пять посидел у костра и пошел досыпать. А то, что в ходе прогулки с посиделками он опрокинул банку с какао, мы обнаружили только к моменту подъема второй смены. Обидно было. Второй смене досталось всего полкружки на человека.

Мишка после объявления подъема дурным голосом орал "Да пошел ты!…", окончательно остановившись на этой фразе (из всего своего богатого лексикона). Лукашин загадочно улыбался, кутался в куртку и походил на авантюриста. Толмачев же утверждал, что вторую половину положенной им заначки мы сами и схавали. Э-э-эх-х-х…

Вот тебе горы, вот тебе небеса
©Ю.Визбор

Отсыпались изо всех сил. Во сколько встали, не помню, как и чем завтракали - тоже не помню. В основном было солнечно. Пока наша палатка возилась с вещами, которые в перспективе подлежали сушке и перепаковке, "зеленые" и Толмачев гуляли в грот на "Большие Глухие". Через два - два с половиной часа они вернулись - и гулять пошли мы.

Грот нашли быстро, тропа от лагеря шла прямо к нему. Действительно, грот довольно большой, сыроватый и сквознячком тянет. Если бы не надписи по стенам и потолку в стиле "Ося и Киса были здесь", впечатление было бы сильнее. Кстати, подобная наскальная живопись в этих краях в почете, видимо, в силу легкодоступности памятников геологии. Нам она надоела еще в верховьях. Человек - терновый венец природы (©А.Кнышев).

Пошарившись по гроту, решили лезть на вершину камня. Нормальными героями мы себя не ощущали, поэтому в обход по нормальной тропе не пошли, а полезли по скальной стеночке метров 8 или 10 высотой, с которой свисает ржавый металлический трос. Первой со всем жаром героя ненормального полезла я. Победа разума над здравым смыслом.

До первой полочки было весело. Выступов и впадинок хватало, опора на три точки, раз-раз… Пару живых камней вниз спустила. Вылезла на полочку, высота метра четыре, Димке с Костиком ручкой помахала. Двинулась выше - а тут и дождик закапал. Пока несильный. Костик и Димка, как нормальные люди, ушли под крышу грота, а я решила сойти обратно на полочку. Фигушки! Нащупать, на что я там наступала, когда наверх лезла, не смогла, а прыгать с двух метров высоты на узкую полку не рискнула. Висеть как летучая мышь, утомительно. Ладно, раз такое дело - вверх.

Трос мне чем-то не понравился, причем настолько, что я сильно забрала влево, от троса подальше, и в итоге застряла под выступающим камнем-лбом. Хорошо застряла: ни вправо, ни влево, сверху камень нависает. Скалолазка нашлась, щучий уголь! Хотела вниз хотя бы на метр уйти и правее к тросу взять - не получается, камни от дождя мокрые и скользкие. Потыкалась, потыкалась в разные стороны, ничего не получается. Устала я от этой дерготни, да еще и паникой пробило. Вцепилась я в скалу всеми четырьмя конечностями, а саму аж колотит. Пришлось плюнуть на заботу о товарищах, укрывшихся от дождя в гроте и воззвать. Вышел Костик. Оказалось, можно уйти вправо - если распластаться по камню, ширины шага может хватить до высупающего камушка. Моральная поддержка снизу помогла, я раскорячилась во всю скалу, перебралась правее и вышла наверх. Дождь, разумеется, минут через пять закончился.

Нашла, за что страховку себе зацепить, вниз свесила основняк. Пошел Костик, сначала довольно резво, потом все неспешнее. Вовремя ушел вправо к тросу, вышел наверх со слегка расфокусированным взглядом, сообщил, что адреналина в нем море, и дрожащими руками закурил. Димка снизу привязал вещи, я их подняла, потом и сам он птичкой выпорхнул наверх.

Посидели, полюбовались окрестностями. Костик возвестил о своем намерении зимой на скалодром походить, и мы начали выбираться на тропу, ведущую к вершине камня.

На тропу выбрались легко, поднялись до ответвления к какой-то еще пещерке. Костик упорно стремился к вершине камня, куда и пошел. Мы с Димкой решили подождать у второй пещерки. Травка, солнышко, пейзаж великолепный. Ждали, ждали - дождались. Костик вернулся в восторге, но слегка озадаченный тем, что вершина оказалась гораздо дальше и выше, чем казалось от места ожидания.

Вторая пещерка заинтересовала ребят узким лазом куда-то в глубины камня. Ползком там можно было пройти вполне нормально. Во всяком случае, первые метр-полтора. Я вползать внутрь отказалась сразу, мотивируя клаустрофобией, а джентльменов по-прежнему тянуло на впечатления. Первым внутрь пошел Димка, он там прополз по лазу, потом нашел небольшой зальчик, как раз одному развернуться, а в зальчике - заложенный явно человеческими руками вход в систему. Камни заложения разбирать он не стал, раскрутился в зальчике, световым ударом напугал здоровенного паука (кого там этот паук ловил, интересно?) и выполз обратно. Заверил, что внутри узко, но не шкуродер, так что ползать можно с комфортом, чуть ли не на четвереньках. Костик повторил его маршрут, вынес из лаза уйму грязи и твердое убеждение, что каска в таких проходах - вещь крайне полезная.

Потихоньку начали спускаться по тропе, любуясь то чистым небом над головой, то речкой где-то там под ногами, то лагерем с приличной высоты, то ястребоподобными птичками, то бабочками, то еще чем-нибудь. Любоваться было чем!

В лагере нас встретили приветливо, выдали обеденную пайку - суп грибной или суп рыбный (на выбор) и спиртику. Аппетит мы нагуляли изрядный.

Мишка ходил расстроенный - пребывание под дождями все-таки погубило гитару, она развалилась на части, и в наше отсутствие Мишка ее сжег. Наступая на горло. Хиханьки хаханьками, но гитару было жалко всем. Чисто по-человечески.

После обеда обитатели нашей палатки сняли высохшие вещи и дрыхли до ужина. Ужинали в некотором миноре. Последняя стоянка, последняя дневка, последний ужин на маршруте…

После ужина желающие продолжали употреблять. Лукашин превзошел себя, разводя спирт чаем, тем более, что была возможность охладить результат в ледяной воде Глухой. Заодно группа строила творческие планы на предмет завтрашнего скоростного сбора и старта. Вторая смена решила, что они свои вещи на рассвете соберут, нас поднимут к завтраку и мы стартанем рано-рано.

Лукашин, Костик и я отошли поближе к речке и продолжили пить там. Толмачев устроился под тентом дремать, Димка попросил оставить его порцию ему на ночь, а Мишка просто не хотел. Зато он очередную дозу на разлив подал нам на подносе (крышка кана), перекинув через руку полотенце (туалетная бумага). Польщенные подобным вниманием и заботой, мы некоторое время поговорили о том, какой у нас все-таки славный коллектив, потом Костик торжественно произнес тост, мы выпили - чистый чай, без капли спирта… Щучий уголь!!! Минут пять я за Мишкой гонялась с дрыном (заодно согрелась). Мишка радовался и беспрестанно вспоминал, какие у нас были лица, когда мы только осознавали, при этом предусмотрительно держался вне зоны досягаемости. Со стороны должно было выглядеть действительно забавно: тост -металлический звон кружек - трое выпивают - не донеся закуску до рта, замирают, прислушиваясь к организмам - одновременно поднимают друг на друга глаза - так же синхронно переводят взгляды на Мишку - один из собутыльников, на ходу подхватывая какую-то дубинку, фальшиво-ласково взывает: "Мишенька!А идите-ка сюда, родной…"

Вторая смена ушла спать, а мы остались. Потрепались о том, о сем, потом Костик в очередной раз вспомнил, что мы городские люди и предложил ночную пайку колбасы не трескать, а обжаривать и обваливать в сухарной крошке, да под чаек, да под разговоры. Получилось намного вкуснее и намного дольше. Смена закончилась как-то очень быстро, мы заварили чаю для сменщиков, развели им костер помощнее, выгнали их из спальников ко всему этому великолепию и пошли спать.

Ну вот и все, дружок, пора открыть кингстоны
©ИВаси

Последний сбор, последний старт…

Вторая смена действительно собралась в процессе ночного дежурства, так что когда подняли нашу палатку, оставалось позавтракать, собрать наши вещи и групповой тент. Толмачев был резв, Мишка бодр, Лукашин как всегда улыбался. Мы собирались не спеша, уходить не хотелось.

До Чусового дошли меньше, чем за три часа. По пути жадно всматривались в окрестности. Как будто можно на будущее насмотреться!.. Встретились моторки в ассортименте и пара перекатиков. Встали на окраине города, не доходя моста. Кругом в непосредственной близости деревянные домики, где-то неподалеку вокзальный громкоговоритель орет, за мостом трубы какие-то торчат и дымят. На другом берегу чуть выше по течению карьер по добыче то ли песка, то ли камня, там взрывы глухие и клубы дыми временами поднимаются. Техногенка…

Байды разобрали, разложили сушить. Костик и Лукашин переоделись и отправились выяснять, где вокзал и по какому времени уходит наш поезд. Остальные пока собрали вещи и тоже вроде как приоделись (кому гардероб позволял). Местные смотрели на нас с вялым интересом: "Ну вот, еще какие-то… Эти-то хоть за собой мусор уберут?" Мимо нас прошел бодрый отряд юных туристов, человек 40-50, обвешанные ковриками, юные леди в белых джинсах. Ушли в горы.

Вернулись Костик и Лукашин, принесли пива и информацию. До вокзала было минут 20-30 ходу, можно было и на автобусе доехать. Поезд уходит по Москве, стоянка здесь у него полчаса, так что погрузка должна пройти нормально, а запас времени у нас немеряный. Решили перекусить, перебраться на вокзал, а там придумаем, чем заняться.

В процессе перекуса выяснили, что все отвыкли совершенно от пива. За две недели на спирту. Костик поднял тост: "Мы сделали эту реку. Спасибо всем!". Толмачев непрерывно хохмил. Димка грустил молча. Мишка жалобно взывал ко всем: "Ну чего вы все такие грустные?", придумывал варианты концовки дневника и требовал, чтобы я их записала.

Начали подготовку к окочательному уходу с реки. Антистапель вместе с сушкой и укладкой вещей занял чуть больше трех часов. На прощание сфотографировались, вышли на шоссе и на автобусе доехали до вокзала. В зале ожидания (душный и пыльный) сложили вещи, Димка устроился на рюкзаках и немедленно заснул. Костик решил выйти в город. Я увязалась за ним (люблю по чужим городам бродить). Остальные остались на вокзале.

Чусовой оказался состоящим из двух частей и двух центров - Старый город (на правом берегу Чусовой) и Новый (соответственно на левом берегу). Старый город - в основном деревянные дома с огородиками или 1-2-этажки, в этой же части - музей писателей, связанных чем-либо с Чусовым. На первом месте в списке, разумеется, Мамин-Сибиряк. Новый город, судя по всему, основной предмет забот местного мэра (относятся к нему явно хорошо), 5- и 9-этажные дома, стены облицованы этакими камушками (видно, отходы из того самого карьера), почище, поухоженнее. Но в Старом городе мне было душевнее. В целом город не очень большой (70 тысяч всего живет), зато там зелени довольно много. Он как бы не вверх, а вширь распространяется.

Мы с Костиком прошлись по Старому городу. Костик (как-то ошарашенно глядя по сторонам): "Да это же моя родная Ивантеевка!...". Нам встретились аптеки за номерами 1, 9 и 233 (!). Последний номер сильно озадачил и подвигнул на размышления, где же расположены остальные 230 аптек? Еще мы обнаружили спортшколу олимпийского резерва и множество продуктовых магазинов. Закупили еды и кофе в поезд, долго искали бальзам "Пермский" (его рекомендовали Костику как наиболее достойного представителя как бальзамов, так и пермского спиртоводочного производства) - "Пермский" не нашли. Зато получили первый акклиматизационный удар по легким атмосферой города.

Костик определился с программой вечера - чашечка кофе и коньячок. Время было около шести. За полчаса мы нашли кафе "Молодежное" (закрыто на обслуживание), кафе-бар уже не помню с каким названием (идет ремонт, работает что-то типа буфета под названием "бар", вход через строительные леса), еще какое-то кафе (просто закрыто) и кафе с шикарным названием "Чусовлянка" (закрыто, часы работы с 11 до 17). Мне было смешно, а Костик окончательно укрепился в намерении сегодня добыть себе коньяка, заявив "Уж если я чего решил, то выпью обязательно!" - и мы двинулись к нашим на вокзал.

Наши сидели в душном зале ожидания, играли в карты, Лукашин дегустировал местные марки пива, три он успел оценить еще до нашего возвращения, остальные три оценивали вместе.

По динамику сообщили о подаче нашего поезда.

Час отъезда неотвратимо приближался.

Зеленый поезд виляет задом
©В.Ланцберг

В поезд сели без проблем, закинуть вещи в вагон и распределить их по местам успели за 11 минут.

В 20:40 поезд тронулся. В 20:47 Костик торжественно сложил с себя обязанности руководителя, мотивируя так: "Как мне надоело вами, раздолбаями руководить!…" И это несмотря на мои объяснения, что руководство группой заканчивается в момент полной выгрузки на перрон в Москве! За что и поплатился.

Выяснилось, что за наши вещи (или хотя бы за часть их) надо доплачивать. Естественно, с этими вопросами проводника отправили к руководителю в курительный тамбур. Костик вернулся злой. Оказалось, что доплачивать надо не непосредственно кому-то в поезде, а на станции Пермь, с получением соответствующей квитанции, а до Перми еще четыре часа. Мечты бывшего руководителя в поезде выпить коньяку в вагоне ресторане и сразу завалиться спать пошли прахом. Впрочем, коньяк выпить он успел, после чего бодрствовал до часу ночи, до Перми. Менее деликатный человек мог бы и поднять группу, дабы постояла на стоп-кране, пока он бегать будет (ну на всякий случай, мало ли что!), но Костик этого не сделал. Из каких соображений - не знаю. Нельзя исключать, что соображения могли быть и благородными.

А далее… возвращение как возвращение. Карты, местное пиво (у всех прорезалась наклонность к дегустаторству), эстетизм в виде полусухого вина с тонко нарезанными ломтиками сыра, разговоры о походе, о перспективах… Лукашин спал двое суток, просыпаясь только к столу, да и то не до конца.

На перрон в Москве мы выгрузились в пять утра под мелкий дождик.

Костик (подергиваясь, как при хорее): А мне плевать, что у меня спальник промокнет! А мне плевать, что у меня сухой свитер! А мне плевать, что у меня сухой сменки больше нет! И вообще, разве это дождь?(пауза) Эх, такая ходовая погода пропадает!.. - Остальные смотрели на него кто понимающе, кто сочувственно.

Перебазировались к вокзальной стене. За время нашего отсутствия установили турникеты для входа на перроны. В пять часов семнадцать минут передо мной открывали поздравительную бутылку шампанского! Кто не пил после похода полусухое шампанское на Ярославском вокзале, вытряхнувшись в свой день рождения в пять утра из поезда, тот не поймет.

Начали расставаться. Лукашин и Мишка вместе уехали в Ивантеевку. Я, Димка и Костик перебазировались к метро, дожидались открытия и хоть какого-то просвета в толпе желающих уехать. Тут я столкнулась нос к носу с Чеширским, который успокоил меня, что с Укучикты все вернулись живые-здоровые, а что переругались - так это было предвидено неоднократно задолго до похода. Но это уже совсем другая история…